Лемнос

ген. П.Н. Врангель

Когда после попытки французов насильно отправить казаков на Лемнос произошло кровавое столкновение, ген. Шарпи понял, что эти люди не бессловесные беженцы и спешно просил ген. Врангеля отдать от своего имени соответствующий приказ. Главнокомандующий поставил условием, чтобы казакам было гарантировано питание на Лемносе и, получив заверение в этом, издал приказ о переброске на Лемнос. То, что не удалось сделать применением французской силы, было без всяких затруднений выполнено одним приказом главнокомандующего: донцы еще раз показали себя дисциплинированной частью.

Жизнь в Санджак-Тепе напоминала несколько Галлиполи. Организовался театр, читальня; устраивались лекции и сообщения; были общеобразовательные курсы для офицеров; обучались ремеслам. В свободное время занимались охотой. Культурная жизнь пробивалась наружу и скрашивала тяжелое существование. (…)

Землянки лагеря Кабахджи

Третья часть донцов (до 3 263 чел.) была расположена в красивой лесистой местности в имении Кабаджа, в десяти километрах от полуразрушенного турецкого города Чаталджа. Это был в подлинном смысле слова подземный городок, ибо расселились казаки в многочисленных (около 300) землянкаъх. Лесу кругом было много и строительный материал был под руками. оборудованию землянок придавали большое значение и некоторые из них производили впечатление настоящих хат.

Лагерь Кабахджа – В дупле этого платана жило 10 казаков

Сперва, под влиянием почти полной голодовки, начались побеги, потом продовольственный вопрос наладился, наступила весна, появились частные заработки и к Пасхе большинство казаков имели уже хорошие сапоги, фуражки и шаровары с лампасами. Была устроена библиотека, читальня, церковь и театр. Театр, где подвизались две труппы, русская и украинская, очень скрашивал жизнь кабаджинцев. Жизнь наладилпсь и общий дух окреп. Кабаджинцы оставались там до поздней осени, когда части их были перевезены в Галлиполи.

Ген. Абрамов

Штаб корпуса и немногочисленные части (до 825 чел.) стояли на станции Хадем-Киой. Здесь был центр всей жизни Донского корпуса: здесь жил сам «комкор» ген. Абрамов. Маленькая турецкая кофейня служила приемной генералу. При проходе его, русские вставали «смирно» и много турок посетителей также вставало и провожало глазами «русского командира»: ген. Абрамов сразу сумел внушить к себе уважение. Здесь, в Хадем-Киой, был нерв всей жизни. Здесь не было чувства заброшенности и одиночества. Пробегая свой далекий путь, на станции задерживался европейский экспресс и из зеркальных стекол вагона-ресторана пассажиры с удивлением смотрели на бодрые лица русских казаков под самыми воротами Царьграда.

Станция Хадем-Киой

В конце марта из-под этих царьградских ворот эти люди уплывали на одинокий и неведомый Лемнос. Там, на Лемносе, собирались теперь все казаки, чтобы тяжелыми испытаниями закалить свою волю прирожденных бойцов.

Жизнь казаков на Лемносе во многом походила на Галлиполи. Те же преодоления внешних препятствий, та же борьба с природой – здесь на каменистом острове, еще более тяжелая, та же бесконечная приспособляемость русского человека. После первых преодолений, те же ростки культурной жизни – церковные хоры, лекции, беседы, театр, информационный листок. Но если там, в Галлиполи, выступали все эти всходы на фоне все возрастающей крепости, все увеличивющейся спайки и воинского духа, – то здесь, на Лемносе, все шло под знаком ежеминутного угнетения и оскорбления. Поэтому теперь, когда лемносский период окончен, можно подвести итоги почти сверхчеловеческому усилию, с которым ген. Абрамову, прибывшему на Лемнос в самое трудное время, удалось с честью вывести казаков из этой водяной тюрьмы.

Молебен перед парадом 9-го мая

Главнокомандующий прибыл на Лемнос, после восторженной встречи в Галлиполи, 19 февраля. Ген. Бруссо, сухой формалист, еще недавний «друг России», незадолго до этого резко изменил свою тактику. В конце января, он издал приказ по лагерю, где говорилось, что «согласно принятому окончательному решению, в интересах русских следует в самой широкой мере поддерживать эвакуацию беженцев, пожелающих возвратиться в родную страну», и предлагалось «разрешить беженцам выразить совершенно свободно свое желание по этому вопросу французскому командованию». Дальше говорилось в этом приказе: «Сделаны шаги, чтобы добиться гарантии их полной безопасности. В случае надобности, они будут отвезены в один из портов Советской России». Результаты анкеты предлагалось сообщить к 1 февраля, а 13 февраля «Решид-Паша» с репатриантами тронулся в Совесткую Россию.