В 1958 г. был издан в Нью-Йорке сборник составленный полк. С.Н. Ряснянским «Первые начавшие», посвященный годовщине 1-го Кубанского (Ледяного) похода. Сборник открывался обращением, под подписью ген. А.Н. Черепова, председателя главного правления Союза участников 1-го Кубанского похода, а также членов правления Союза.
Генерал-майор Александр Николаевич Черепов (1877-1964) окончил Орловский кадетский корпус (1896), Одесское военное училище (1898). Полковник в 1916 г., георгиевский кавалер. В июне 1917 произведен в ген.-майоры за боевые отличия. В Добровольческой армии с дек. 1917, участник 1-го Кубанского похода, командир бригады 1-й пехотной дивизии. С июня 1918 командир бригады 2-й пехотной дивизии, с нояб. 1918 начальник 2-й пехотной дивизии, с начала 1919 одновременно Черноморский военный губернатор. В авг. 1920 во время Кубанского десанта командир отряда у Анапы. Тяжело раненный в бою осенью 1920, ген. Черепов был эвакуирован в Сербию. В эмиграции в Югославии. Служил в Русском корпусе, командир 4-го полка. После 1945 в Германии, председатель Союза русских военных нвалидов в Германии. С 1950-х годов – в США, председатель Союза первопоходников. Ум. 15 фев. 1964 в Нью Йорке.
Составитель сборника полковник Сергей Николаевич Ряснянский (1886-1976) окончил Полтавский кадетский корпус (1904), Елисаветградское кавалерийское училище (1906), Академию Генерального штаба (1914). В Мировую войну офицер 10-го (Ингерманландского) гусарского полка. Капитан, георгиевский кавалер. Участник выступления ген. Корнилова в авг. 1917, быховец. В Добровольческой армии с нояб. 1917, участник 1-го Кубанского похода. В апр. 1918 начальник разведывательного отдела штаба Добровольческой армии. С конца 1918 полковник, начальник штаба конной группы Донской армии. В апр. – окт. 1920 командир Гвардейского кавалерийского полка, в сен. 1920 командир 2-й бригады 2-й кавалерийской дивизии, Галлиполиец, командир 4-го кавалерийского полка. В эмиграции в Югославии, служил в пограничной страже, в 1922–1923 преподаватель Николаевского кавалерийского училища. Во время Второй мировой войны – начальник штаба в 1-й Русской национальной армии (под командованием ген. Б.А. Смысловского). После войны в США. С 1954 г. начальник Северо-Американского отдела РОВС и заместитель начальника РОВС. Ум. 26 окт. 1976 в Нью Йорке.
Николай Росс
От главного правления Союза участников
Первого Кубанского похода
В этом году исполнилось 40 лет со времени нашего 1-го Кубанского похода. Нас осталось мало, и большинство из нас далеко перешло «предельный возраст». Мы издаем эту «Памятку» с опасением, что к 50-летию похода полувековой юбилейный сборник издан вряд ли будет. Поэтому мы хотели бы поместить в ней то, что особенно памятно для всех участников похода и что нашему потомству – русскому юношеству, – полезно знать о начале борьбы с большевиками-коммунистами, до сих пор правящими нашим несчастным отечеством.
Наш поход, где столько было проявлено мужества и самопожертвования и столько потеряно жизней, не увенчался успехом и мы – старые добровольцы – не сложившие оружия, но не могущие его применить на деле в силу мировой политики «сосуществования» с коммунистами, говорим: «поход продолжается» и надеемся, что идущие ныне на смену молодые поколения, рожденные и в изгнании и в нашем Отечестве (ныне еще СССР), закончат этот поход свержением коммунистов и восстановленем России на исконных исторических началах Святой Руси.
Председатель Главного правления генерал-майор Черепов
Кубанский атаман Ген. штаба ген.-м. Науменко
Ген. штаба полковник Ряснянский
Полковник Третьяков
Подпоручик Гольдшмидт
Корнет Черепов
***
В сборнике «Первые начавшие» приведены, среди прочих высказываний и исторических очерков, следующие слова ген. Деникина:
Наше Добровольческое движение в свое время послужило тем оплотом, который предохранил Европу и мир от затопления красной волной.
Наше Добровольческое движение было самым ярким, самым чистым воплощением борьбы освободительной. Ибо тернистый путь его отмечен смелым дерзанием, высоким подвигом и несчетными могилами павших за Родину. Ибо оно, и только оно одно – не преследовало никаких эгоистических целей ни политических «самоопределений», ни бытовых привилегий, ни социальных домогательств, ни экономических выгод. Только – избавление России от коммунистического ига.
Бог не судил нам успеха, мы не достигли цели. Потому, главным образом, что мы были одиноки. И у себя, и вовне…
***
В самые тяжкие дни борьбы, в дни Первых походов, когда мы, отрезанные от внешнего мира, затерянные в бушующем большевицком море, пробивали себе путь «в неизвестное», даже в эти дни разве могло появиться у нас малейшее сомнение в правоте нашего дела, в значении добровольческого подвига. Конечно нет. Тогда все было просто и ясно. Ибо над нашим станом, над городами и весями, занимаемыми добровольцами, реял трехцветный флаг – символ освобождения державной России от власти большевиков.
***
Много уже написано, еще больше напишут о духовном облике Добровольческой армии. Те кто видел в ней осененный страданием и мученичеством подвиг – правы. И те, кто видел грязь, пятнавшую чистое знамя, во многих случаях искренни. Весь вопрос в правильном синтезе ряда сложных явлений, рожденных войной и революцией. Так каждый в отдельности офицер, выведенный в купринском «Поединке», – живой человек, но такого полка в русской армии не было.
В нашу своеобразную Запорожскую сечь шли все, кто действительно сочувствовал идее борьбы и был в состоянии вынести ее тяготы. Шли и хорошие и плохие. Но четыре года войны и кошмар революции не прошли бесследно. Они обнажили людей от внешних культурных покровов и довели до высокого напряжения все их сильные и все их низменные стороны. Было бы лицемерием со стороны общества, испытавшего небывалое моральное падение, требовать от добровольцев аскетизма и высших добродетелей. Был подвиг, была и грязь. Героизм и жестокость. Сострадание и ненависть. Социальная терпимость и инстинкт классовой розни. Первые явления возносили, со вторыми боролись. Но вторые не были отнюдь преобладающими; история отметит тот выжный для русской народной души факт, как на почве кровавых извращений революции, обывательской тины и интеллигентского маразма могло вырасти такое положительное явление как добровольчество, при всех его темных сторонах сохранившее героический образ и национальную идею.
Добровольцы были чужды политики, верны идее спасения страны, храбры в боях и преданы Корнилову. Впереди их ждало увечье, скитания, многих – смерть; победа представлялась тогда в далеком будущем.
Они дрались на подступах к Ростову, зная, что сотни тысяч казаков и богатой буржуазии за их спиной живут легко и привольно. Они были обобраны, мерзли и голодали, видя как беснуется и веселится богатейший Ростов, финансовая знать которого с большим трудом «пожертвовала» на армию два миллиона рублей, быстро растворившихся в бездонной ее нужде. Они встречали в обществе равнодушие, в народе вражду, в резолюциях народных учреждений и социалистической печати злобу, клевету и поношение. Одиночные добровольцы, случайно попавшие в Темерник – рабочие кварталы Ростова – часто не возвращались.
Вскоре стало известным, что большевики убивают всех добровольцев, захваченных ими, предавая перед этим бесчеловечным мучениям. Большевики с самого начала определили характер гражданской войны: истребление. Среди кровавого тумана калечились душы молодых жизнерадостных и чистых сердец юношей.
Генерал Деникин
«Первые начавшие». // Издание главного правления Союза участников 1-го кубанского похода. Под редакцией Ген. шт. полковника С.Н. Ряснянского. Russian Printing & Publishing House. Нью-Йорк, 1958. С. 9-11