Настоящий очерк В.М. Левитского был опубликован в журнале «Часовой» № 74. 15 февраля 1932. С. 21-23 и № 79, 1 мая 1932, С. 30-31. Статья печатается с сокращениями. Она описывает тот фон, на котором протекала в начале 1930-х годов жизнь колоний русской белой эмиграции в различных городах и поселках французской провинции. В поездке по «русским местам» во Франции участвовали В.М. Левитский и герцог С.Н. Лейхтенбергский. В статье упоминается воззвание ген. М.К. Дитерихса (1874-1937). В 1930 г. ген. Дитерихс сменил ген. Ханжина на посту начальника Дальневосточного отдела РОВС и в 1931 г. обратился с листовкой “К белой русской эмиграции всего мира”, призывая ее к поддержке борьбы с большевиками.
Валерий Михайлович Левитский (1886–1946) был одним из лидеров Киевского городского комитета кадетской партии, активным участником политической группы, возглавляемой В. В. Шульгиным и П. Б. Струве. Во ВСЮР и в Русской армии в 1919–1920 гг., редактор на Юге России газеты «Великая Россия». Эвакуировался из Крыма. В 1922 г. начальник информационного отделения штаба Русской армии. В 1922-1926 гг. – в Чехословакии, затем во Франции. Жил в Нейи-сюр-Сен, под Парижем. Активный общественный деятель и журналист, сотрудник газеты «Возрождение».
Герцог Сергей Николаевич Лейхтенбергский (1903-1966), потомок пасынка Наполеона Ежена де Богарне, родился в Санкт-Петербурге. Вольноопределяющийся л.-гв. Преображенского полка. В эмиграции во Франции. Окончил Высшую техническую школу в Лилле. Председатель Национального союза нового поколения (1930-1933) и его французского отдела (до 1934 г.). Работал инженером, позже в музыкальном издательстве в Париже и Лейпциге. Во время Второй мировой войны переводчик у немцев, затем у американцев. После войны – в США. Работал в школе переводчиков в Монтерее (Калифорния), где и похоронен.
Николай Росс
Русские люди французской провинции
Мне хотелось бы поделиться с читателями «Часового» впечатлениями, вынесенными из поездки с докладами по русским колониям французской провинции. Поездка была организована при содействии Обще-воинского союза правлением Национального союза нового поколения. Кроме пишущего эти строки, в ней принимал участие председатель Союза герцог С.Н. Лейхтенбергский.
В настоящее время русская эмиграция во Франции переживает один из самых тяжелых периодов своей и вообще нелегкой трудовой жизни на чужбине. Не только безработица больно ударила по русским людям. Рядом с ней угнетающе действуют вести о страданиях близких на родине, мучает сознание бессилия эмиграции, доволит до отчаяния эмигрантская грызня, отсутствие связей с единомышленниками в России. […] Казалось бы, что измученный русский труженик, приютившийся в глухом заводском поселке или разбросанный по пригородам крупных промышленных центров должен был совершенно растеряться и окончательно пасть духом. Ведь какую уйму денег потратили за эти годы коммунисты, чтобы доказать ему «ошибочность» белой борьбы и безнадежность всех попыток противодействия III Интернационалу!
Этого не случилось. Общение с русскими людьми французской провинции быстро излечивает от пессимизма и уныния. С первых же часов пребывания начинаешь чувствовать какую огромную роль до сих пор играет организованность, моральная и идейная спайка чинов русской армии: самоотверженная работа ген. П.Н. Врангеля, ген. А.П. Кутепова и их соратников и преемников не пропала даром. Конечно, нередко решающую роль играли личный состав колонии, индивидуальные качества возглавляющих группы лиц, их энергия, такт, умение поставить себя в общении с администрацией завода и представителями местного общества. Имеет значение, наконец, и окружающая обстановка. Как правило, в небольших колониях больше спайки, живут дружней, даже в мелочах свято чтят родной быт. Почти повсюду военные организации – центр, вокруг которого группируются и неорганизованные эмигрантские слои.
Одной из отличительных черт русского человека – органическое неумение говорить о своих успехах и услугах: мы до сих пор предпочитаем даже в своей среде критиковать, ругаться и выражать неудовольствие. Тем необходимее сразу же отметить две удивительные военные семьи – это русские колонии в Риуперу и Имфи. Всякий, кто их посетит, не может не испытать чувства глубокого уважения к этим поразительным русским людям, у которых 10-летние лишения не сломили их стального воинского духа и энергии.
Первое впечатление давит и обескураживает: грязные заводские бараки, тяжелая работа чернорабочих, полная оторванность от внешнего мира, более, чем скромный заработок. В Риуперу еще суровое горное ущелье, видящее солнце 3-4 часа в день, причудливый хаос каменных глыб, наступающих со всех сторон. Через час от первого впечатления не остается и следа: военное собрание, большая библиотека, кружки, неоспоримые доказательства упорной работы над пополнением своего общего и специального образования, живой интерес к событиям на родной земле, непоколебимая уверенность в конечном торжестве русского национального дела, многолетняя выдержка и твердость, завоевавшая уважение и администрации завода и местного населения. Короче, настоящий русский дух, покоривший и внешние невзгоды и припадки собственной слабости. Живется не легче, чем в других местах, но жизнь сохранила смысл и полна содержания.
Другая картина в красавце Гренобле. Курорт, толпы богатых иностранцев, любителей лыжного спорта на улицах, и рядом бедная, тяжелым трудом зарабатывающая свой кусок хлеба, русская колония, чрезвычайно разнообразная по своему составу: военные, старые интеллигенты, зеленая студенческая молодежь. Безработица усиливается с каждой неделей. Уже появляются фигуры «константинопольского» периода: одетые во что попало и раздавленные нуждой. Ядро держится крепко, заработки доведены до голодного минимума но культурная работа не прекращена. Здесь представители военных групп работают в тесном единении с Национальной организацией молодежи: не только регулярные собрания, но и свой журнал.
На нашем докладе зал не мог вместить всех желающих. Злоба дня – младороссы, стремящиеся развязностью и митинговой хлесткостью обратить на себя внимание. Наивное, ученическое расхваливание советской пятилетки. Указание на моральную недопустимость со стороны русских людей, называющих себя монархистами, преклонения перед строителями здания, которое хотят возвестить на костях миллионов замученных крестьян и на крови зверски убиенной Императорской семьи, встречает единодушное одобрение. Младороссы не унимаются, но зал не хочет их слушать. В отдельных кружках напряженная работа: доклады, беседы, споры. В центре местной русской жизни церковь, библиотека, упорная работа над самим собой, дружная борьба с безработицей.
Огромное Крезо – завод, живой укор «энтузиастам» Лиги Наций. Большая русская колония обессилена безработицей и раздорами, Энергичный молодой священник – организатор комитета помощи безработным, национальной школы и культурной работы среди взрослых. Наши доклады проходят перед маленькой группой все еще не сломленных русских людей. Они не скрывают, что «Крезо» в последний год «сплоховал», самые энергичныве люди разъехались, ожидающиеся увольнения заставят искать новых мест и остальным. Однако в Крезо все, что осталось живого, группируется вокруг православного прихода и военной группы: «модным» проповедникам новых «генеральных» линий эмигрантских тактик ничего создать не удается.
Большая русская колония в огромном Лионе. Воинская группа сохранила свои кадры, но работа замкнулась в небольших кружках. На поверхности – весь спектр дореволюционной интеллигентской политической борьбы. На собрании: один младоросс и несколько милюковцев спорят, пользуясь «лучшими образцами» митингового искусства 1917 года. Центра русской жизни нет: три православных прихода, русская школа по национальным предметам почему-то в руках баптистов, десятки враждующих между собой политических кружков, действующих на фоне общего равнодушия и разрозненности. Грозный призрак годода и безработицы заставил сговориться: представитель военной группы – организатор комитета помощи безработным. По пригородам, разбросанным на десятки верст, отдельные русские кружки.
Таковы люди французской провинции. В огромном большинстве они не забыли России и ей не изменили. Для правильной оценки их железной выдержки и стойкости нужно было бы подробно остановиться на всех этапах их тяжкого пути. Почти все прошли Великую и Гражданскую войну, Галлиполи или Лемнос, лишения в Болгарии и Югославии, пять-шесть лет трудовой жизни здесь. Последние – пожалуй самое тяжелое, особенно для слабохарактерных и неустойчивых.
Зная все это, мы должны от всей души порадоваться духовной мощи русских людей таких колоний, как Риуперу, Имфи и Гренобль. Да ниспослет им Господь силы перенести все испытания! В самые тяжелые минуты им нужно помнить, что в Новой России именно они будут тем золотым фондом, который прочно обеспечит возможность подлинного национального строительства, конечно, не «пятилетки», а расчитанного на века здания Державы Российской «окнами на пять земных морей».
II
На этот раз в поездке с докладами о росте национальных сил в СССР, строительстве пятилетки и борьбе на Дальнем Востоке принимали участие, кроме пишущего эти строки, герцог С.Н. Лейхтенбергский и русский инженер из Советской России, лично принявший до 1931 г. участие в «осуществлении строительств социализма» на Кавказе.
Лилль, Рубэ, Туркуэн – огромный центр текстильной промышленности, весь захваченный жестоким кризисом. Ряды русской колонии поредели – разогнала безработица. Заработок оставшихся – голодный минимум, но ни забастовка, ни безработица духа не сломали. В Туркуэне уцелел русский центр: библиотека, собрание. Отдел Обще-воинского союза сохранил свои кадры, не потерял морального авторитета. На доклады пришли все, даже безработные, интерес к присходящему на родной земле не потерян, приехали и представители Лилльского русского студенчества и русские инженеры, закончившие здесь свое образование и упорным трудом получившие влзможнсоть работать по своей специальности. […]
После Лилля – Омон. Группа химических фабрик, весь городишко отравлен всякими кислотами. Даже по вечерам нельзя открыть окно. Один из самых страшных во Франции очагов туберкулеза. Русская колония 40-50 рабочих. В центре всей общественной жизни – воинская организация, ее глава своими специальными знаниями завоевал завидное положение, мудрым и отеческим руководством сглаживает все шероховатости. Русский дух жив. После доклада с трогательной готовностью отдают последние франки на поддержку русского дела Дальнего Востока…
Огромный русский центр Кнютанж, Нильванж и все, что оканчивается на «анж», как шутят местные старожилы. Несколько лет тому назад здесь работало до 1 000 русских, сейчас осталось меньше половины. Прекрасное собрание, библиотека, театральный зал, сплоченная и многочисленная воинская организация, старый отдел Союза национальной молодежи. Кругом «гиганты пятилетки» – заводы с доменными печами, копями, лесом труб, подвесными дорогами, клубами дыма. Массовой безработицы нет, но большинство на «голодном» пайке – заработки меньше половины прежних. И все-таки – удивительная стойкость, организованность и спайка.
На докладах полный зал. В центре внимания Дальный Восток. Прочитанный начальником отдела Обще-воинского союза призыв ген. Дитерихса вызвал огромное воодушевление и в несколько минут собрали более 300 франков франками, сантимами, истертыми медяками. Настойчиво предлагали «дальше не ехать», а остаться и на следующий день, засыпали вопросами. Видно, что ни тяжелая работа, ни бедность не понизили интереса к борьбе за освобождение родины. По вечерам, после утомительного рабочего дня, ежедневно в библиотеке-читальне всесторонне обсуждаются все доходящие сведения о событиях в России. Спорят, есть убежденные сторонники различных политических гуппировок, но интересы национальной России превалируют над всеми разногласиями. Национальный союз молодежи решил регулярно устраивать вечера «устной» газеты, чтобы систематически освещать все животрепещуущие вопросы.
После заблудившегоя в трех соснах русского политического Парижа общение с русской колонией этого провинциального русского центра освежает и бодрит. В самом деле, какая должна быть стойкость, чтобы, живя на 350-400 франков в месяц, приехать за 20-25 верст из соседних фабричных поселков, истратив последние копейки и пожертвовав целыми днями отдыха!
Из Кнютанжа через Мец в Нанси. В богатом, красивом Нанси нет русских рабочих, русский центр – студенческое общежитие, один из главнейших во Франции рассадников русской культурной молодежи. По огромным, запущенным и холодным дортуарам б. католической семинарии разбросаны койки русских студентов. Своя столовая, библиотека, студенческий союз, здесь же и представительство воинской организации. Студенты – причудливая толпа, детище современной необычайной эмигрантской жизни. Финляндия, Латвия, Румыния, Болгария, Польша, Литва, Париж – все имеют здесь своих представителей «с разными паспортами», но оставшихся русскими. «Политика» на втором плане – все силы уходят на ученье. Нанси дал уже не одному русскому эмигранту во всю ширь развернуть свои, часто поражающие иностранцев, спсобности. Русских специалистов, получивших свое образование в Нанси, уже видели Марокко, Алжир, Слоновый Берег, Конго, Мадагаскар, Ява, Борнео, Индокитай…
Среди студенческой молодежи, которой помогают стать на ноги родные семьи, выделяются «одиночки» – русские офицеры, выброшенные ураганом в Европу с английским френчем, удостоверением о ранениях и без копейки «валюты». После изнурительной работы на заводе, в крошечных комнатушках отелей, они изо дня в день до полуночи старались вспомнить «забытую и ставшую непонятной» математику, чертили, писали, перелистывали книги на почти незнакомом языке. Так проходили годы, прежде чем в истрепанном чемодане пол кроватью не появлялся новенький диплом заочной школы на звание монтера, помощника инженера, техника или мастера. Ничто не сломило их энергию, и вот сейчас они здесь, в специальных лабораториях Геологического института, в аудиториях Высшей электротехнической школы или уже далеко, в девственных лесах колониальной империи. И так странно перелистывать в студенческом общежитии альбомы со снимками щегольски одетых пассажиров океанских пароходов с надписямию поручик К. или капитан Н…
Объезд севера и востока Франции еще раз подтверждает, что русские люди французской провинции не потеряны для Родины. Наоборот, ее страдания, ее стремления поскорее сбросить унизительное и страшное красное иго встречают среди русских колоний живой отклик. Ген. Дитерихс не ошибся – его призыв будет услышан. […]
В. Левитский