Мы публикуем ниже отрывки из труда полковника М.Н. Левитова, с 1960-х годов председателя Объединения чинов Корниловского ударного полка : Материалы для истории Корниловского ударного полка, под редакцей М.Н. Левитова, Париж, 1974, стр. 603-630. Публикуемый материал подвергся легкому редактированию.
Н.Р.
Полковник Михаил Николаевич Левитов (1893-1982), из духовного звания. Поручик 178-го пехотного полка. Участник 1-го Кубанского (“Ледяного”) похода в Корниловском полку. В мае 1919 г. командир батальона во 2-м Корниловском полку, с июля 1919 г. командир 1-го батальона.
В марте 1920 г. произведен из поручиков в подполковники, с июня 1920 до эвакуации Крыма командир 2-го Корниловского полка. Полковник с июня 1920 г.. Награжден Орд. Св. Николая Чудотворца. Неоднократно ранен в бою. В штабе 2-го батальона Корниловского полка в Галлиполи, с декабря 1921 командир того же батальона. В составе Корниловского полка в Болгарии. Во Франции – с 1929 г. Председатель полкового объединения, председатель Общества Галлиполийцев. Умер 15 декабря 1982 г. в Париже. Похоронен на русском кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа.
Большой турецкий пассажирский транспорт « Ак-Дениз» стал отчаливать – мы покидали Галлиполи. Провожавшие нас войска и жители города устроили нам торжественные проводы. Вышли в Дарданеллы, а до нас все еще доносились крики «Ура!» и сигнализация. «Кардаши» махали руками из своих домов, да и эти голые скалы стали как будто родными.
29 ноября 1921.
На рассвете подошли к Константинополю, туман рассеивался, и перед нами во всей красе предстал этот центр международного внимания. Все выскочили на палубу и рассматривали достопримечательности. Погода стояла дивная.
В 12 часов заметили на маленькой моторной лодке ехавшего к нам Главнокомандующего. Все выскочили из трюмов и полезли кто куда мог. Не успела его фигура обрисоваться, как грянуло такое «Ура!», что его услышали на берегу наши и подхватили, выразив этим свою любовь Главнокомандующему. Вошел он по трапу под громовое «Ура!». Постарел и похудел он от переживаемого горя. Приехала и его супруга. Когда они говорили о возможности еще вернуться в Россию, то у многих показались слезы, от радости плакали, как дети. Провожали его тоже торжественно. Во время его пребывания сопровождавшие его французские офицеры стрельбой по чайкам и уткам выражали полное неуважение к генералу Врангелю. Турки же были сплошной противоположностью. У свидетелей этого осталось до смерти чувство горечи от сознания принесенной Русской Армией жертвы в тяжелые моменты своих союзников и теперь получивших от них то, что любая Россия не должна забывать никогда.
В 16 часов прошли в Босфор. Проходили мимо военных кораблей Америки, Англии, Франции, Греции, и всем наш оркестр играл их национальные гимны, и они нам салютовали. Вышли из красавца Босфора, когда стало уже довольно темно, и пошли по родному Черному морю на Варну. Носились слухи, что нас караулят советские подводные лодки, и поэтому многие нервничали.
30 ноября 1921.
Перед рассветом пароход попал между Бургасом и Варной в минное поле и с большим трудом и риском ему удалось благополучно оттуда выбраться. В 10 часов подошли к Варне, стали на внешнем рейде на якорь и подняли флаг «Карантин». Невдалеке стояли Марковцы – они еще не разгружались. Они устроили нам встречу криками «Ура!», а наш оркестр заиграл наш гимн. Потом и мы послали им наше громкое корниловское «Ура!».
30 ноября 1921.
Встречать нас вышли болгарские представители и представители русской колонии в Болгарии. Те и другие выразили свой восторг нашему приезду и преданности начатому делу, выражали надежды на скорое возвращение в Россию и обещали сделать для нас в отношении размещения все, что от них зависит. Военные представители официально сообщили, что оружие необходимо сдать, оставив только господам офицерам шашки, а неофициально разрешили пронести все в закрытом виде. Все пулеметы и винтовки были тщательно упакованы в одеяла и в ящики и приготовлены к выгрузке с багажом. К вечеру на катере привезли мясо и хлеб. Предстоящая перемена пищи приободрила голодную публику, и все как-то сразу почувствовали улучшение положения.<page>
С 1-го по 4 декабря 1921.
Отбываем карантин. Варка пищи идет в своих походных кухнях. Питаемся довольно сносно. Погода стоит отвратительная и портит всем настроение.
5 декабря 1921.
Пароход причалил к таможенному молу. Первыми выгрузились гвардейцы. Упакованное оружие проходит свободно, а проносимое открыто посылают обратно с просьбой запаковать. Для формы сдано только 64 винтовки, и то самый хлам из корпусной мастерской.
9 декабря 1921.
8-го выгрузились 1-й и 3-й батальоны. Все идет отлично.
В 6 часов выгрузился 2-й батальон и направился в карантин, баню с дезинфектором. К болгарскому караульному помещению довел сам начальник эшелона Корниловского военного училища генерал Георгиевич. В 11 часов закончили баню и дезинфекцию и направились на ночлег на батареи № 24 и № 25. К этому времени выгрузился и 4-й батальон и разместился с нашим артиллерийским дивизионом. Разместились и ночевали отвратительно.
10 декабря 1921.
В 14 часов 2-й батальон выступил к месту погрузки в эшелон и в 21 час закончил погрузку. Затем погрузился и 1-й батальон, и эшелон отбыл к месту своего назначения, на станцию Тулово, в село Горно-Паничерево.
11 декабря 1921.
В дороге застал сильный снежный буран, и только благодаря плотному размещению, по 60—65 человек на вагон, кое-как еще можно было переносить холод. Проезжали дивные горные картины. Вообще местность живописная.
13 декабря 1921.
В час эшелон прибыл на станцию Тулово. В 5 часов 2-й батальон разгрузился и тронулся в казармы, в 4 километрах от станции. Стоит морозная погода с ветром. В 8 часов батальон прибыл и разместился в одном бараке № 2. Помещение совершенно не отоплено, имеет в два ряда нары и отапливается четырьмя печками. Эти бараки были летними казармами болгарской гвардии, а потом здесь помещались военнопленные сербы. Дрова рубить не разрешалось, приходится все покупать по страшно дорогой цене в 120 левов за кубический метр. Командир полка и начальник хозяйственной части приехали раньше полка и приложили все усилия к закупке всего, но все имелось в ограниченном количестве и не могло удовлетворить замерзшую публику. Некоторые стали понемногу ворчать на создавшееся положение.
14-31 декабря 1921.
Полк устраивается. Вымыли бараки, отопили, наладилось довольствие, все стали усиленно ходить мыться и стирать белье в горячий серный источник в полуверсте от казарм и как будто ожили. Сначала большинство не было довольно размещением полка в такой глуши, хотелось в город и там понемногу встряхнуться. А на какие коврижки можно было это сделать – этого молодежь не учитывала. Однако всем скоро пришлось столкнуться с действительностью жизни. Довольствовать полк без предварительных закупок было довольно трудно. Ближайшие города представляли собой наши захудалые местечки западного края, и в них не брались даже печь хлеб на полк. При ограниченном складе и при отсутствии своих средств передвижения довольствие наладить было страшно трудно.
Попутно с довольствием командир полка старался улучшить быт офицера, обставить его более или менее сносно и дать возможность каждому поработать над собой. Устраивается офицерское собрание, строится театр и имеется уже библиотека. Для солдат устроена чайная. Вообще жизнь налаживается, и желающие имеют время для работы над самими собой.
Лагерь расположен в 4 километрах от станции Горно-Паничерево, в долине Роз, между старыми и новыми Балканами. Рядом с казармами имеется хороший серный источник с баней, и тут же проходит река. Кругом много леса, но рубить его на топку не разрешают, и поэтому в дровах сильная нужда. Летом здесь должно быть очень жарко, но пока что стоят холода и отвратительная погода. Верстах в 12—15 имеются два города, Казанлык и Старая Загора, оба на города не похожи. Недалеко от Казанлыка знаменитая Шипка 1877 года. (…)