Для русской эмиграции послевоенное время было тяжелым и тревожным. Во всех странах, занятых советскими войсками, общины белой эмиграции оказались разгромленными. Большинство из тех эмигрантов, которым удалось перебраться на Запад, нашло временный приют в одном из многочисленных лагерях для «перемещенных лиц» (Ди-Пи) в Германии или Австрии. Вскоре оттуда начнется их массовый отплыв за океан. Но в своем большинстве, русские «перемещенные лица» были не старые эмигранты, а бывшие советские граждане, «остарбайтеры» или участники Власовского движения. Воспитанным в духе неприятия ценностей дореволюционной России, им не всегда было легко найти общий язык с представителями первой волны эмиграции. Но постепенно создавались между первой и второй волной мосты и налаживалось сотрудничество. В послевоенные годы в антибольшвистскую борьбу также впряглись советские «невозвращенцы», порой получившие на Западе широкую известность.
Во всех странах русского рассеяния некоторые белые эмигранты поверили пропаганде СССР, страны – победительницы, и решили вернуться на родину. Предварительно им следовало подать прошение о советском гражданстве. Во Франции советский паспорт получили, порой при условии оказания некоторых услуг советским учреждениям, от 6 000 до 10 000 русских эмигрантов (на общее число 60 000). Но на родину действительно вернулись далеко не все из них.
В преддверии холодной войны, прежнее давление западных властей на антибольшевистскую деятельность эмиграции несколько убавилось и стало возможным издание свободных русских журналов и газет. В апреле 1947 вышел из печати в Париже первый номер газеты «Русская Мысль». Бескомпромиссная к большевизму и сталинизму «Русская Мысль» была основана бывшими участниками Белого движения. Она вскоре стала одним из главных органов белой эмиграции. Журнал «Часовой», прекративший свою публикацию в 1941 г., смог возродиться в том же 1947 г. и до 1980-х годов он оставался под редакцией В.В. Орехова главным печатным органом белого зарубежного воинства.
Публикуемая ниже статья отражает усилившиеся тогда попытки создания общего антибольшевистского фронта с участием представителей как первой, так и второй эмигрантской волны.
Упомянутый в статъе инженер Виктор Андреевич Кравченко (1905-1966) был во время войны членом советской закупочной комиссии в Вашингтоне. В 1944 г. он попросил в США политического убежища. В 1946 г, Кравченко опубликовал на английском языке книгу «Я выбрал свободу», в которой описывал коллективизацию, голод 1930-х годов и ГУЛаг. Переведенная на многие языки, книга имела мировой успех. В ноябре 1947 г. на страницах еженедельника французской компартии «Ле Леттр Франсез» Кравченко был обвинен в намеренной дезинформации. Он подал в суд на газету за клевету. Процесс состоялся в Париже в февр. – апр. 1949 и привлек внимание общественности во всем мире. Против Кравченко свидетельствоал ряд видных членов и друзей французской компартии. В его защиту выступили бывше советские граждане, очевидцы описанныхых им событий, среди них и бывшие жертвы ГУЛага. Процесс был выигран Кравченко. Поселившись в США, он погиб 25 февр. 1966 г. в Нью Йорке от выстрела в голову, по официальной версии вследствие самоубийства.
Также упомянутый советский журналист Михаил Михайлович Коряков (1911-1977) ротный командир и военный корреспонднт в Вторую мировую войну, попал в плен в январе 1944. С 1945 г. он был, в Париже, техническим редактором органа советского посольства газеты «Вести с Родины». В 1946 г. он стал невозвращенством и перебрался с Бразилию. В 1947 г. вышла его книга «Почему я не возвращаюсь в Россию», опубликованная на нескольких языках. С 1950 г. Коряков жил в США. Автор ряда книг, он активно публиковался в эмигрантской печати, в том числе в парижской газете «Русская Мысль».
Автор статьи капитан Василий Васильевич Орехов (1896-1990), бывший бронпоездник и галлиполиец, один из основателей в 1921 г. Общества галлиполийцев. В январе 1929 г. вышел под его редакцией первый номер журнала «Часовой», который он затем издавал в течение 60 лет, сперва в Париже, с 1936 г. – в Брюсселе. С 1930-х годов В.В. Орехов был также председателем Русского национального объединения (РНО), идейно близкому к Белому движению.
Николай Росс
О наших новых соратниках. «Часовой» № 264, июль 1947. С.4
О наших новых соратниках
«Нашего полку прибыло»
«Непримиримость к коммунизму и борьба с ним не может и не должна убить в нас веры в освобождающийся от рабства русский народ.»
Эти слова, сказанные нами в передовой «Часового», выходивнего в тяжких условиях военного времени и оккупации, мы повторяем и сейчас. Уже давно эмиграция, под влиянием целого ряда обстоятельств, но главным образом подчиняясь неумолимому физическому закону, перестала быть довлеющей силой. Мысли и мечтания о военных походах, которые имели под собой самое реальное основание в первый период нашей зарубежной жизни, уже давно отброшены подавляющим большинством русских людей. Равнение сейчас может быть только на внутренние российские силы, тем или иным способом борющиеся против советской власти. Эти силы отнюдь не являются плодом нашего воображения, они реально существуют и с ними возможен и необходим контакт.
О настроениях, существующих в нынешней России, нам сообщают новые «невозвращенцы». О них говорят публично в печати люди типа Кравченко или Корякова, которые нашли, обеспечивающее им право выступления, покровительство иностранных государств, о них, наконец, говорят тысячи бывших подсоветских людей, которых мы все видим, которые живут около нас и которые составили новую эмиграцию.
Эту эмиграцию никто, кроме советских подхалимов, не может обвинить в принадлежности к «мировому капитализму», ни к тоске по «поместьям и губернаторским местам», ни в «сентиментальном слюнтяйстве» (да простят нам читатели эти опостылевшие цитаты из советской прессы). Эта эмиграция, поистине, является кровью от крови, плотью от плоти подсоветского русского народа. Большинство из нее вообще и не видели старой России и приехали за границу с представлениями о «царе, помещиках и приставах, эксплоатировавших рабочих и крестьян» (еще раз просим извинения за повторение советской пошлости).
Даже в разрушенной и обедневшей после войны Европе, даже в тех далеко не нормальных порядках, которые еще не изжиты в странах, испытавших тяжелое ярмо оккупации, эти новые зарубежные русские люди увидели рай по сравнению с тем чудовищным бытом, с тем полным отрицанием всякой свободы, которые существуют в Советском Союзе. «Лучше смерть, чем возвращение туда» – вот лейтмотив всех тех разговоров, которые новые эмигранты ведут с нами.
В период до-булганинский, когда политический контроль не взял еще в свои руки всю армию, за границу приезжали советские офицеры, они тянулись к старой эмиграции, они восхищались сохраненными за рубежом русскими культурными и национальными ценностями, они быстро от недоверия к «матерым белобандитам» переходили к большому и трогательному уважению к русским людям, отказавшимся от многого во имя любви к далекой Родине. Многие из них, уезжая, говорили: «Эх, если бы не наши семьи там»… Взмах рукой и фраза не заканчивалась, но как она была понятна!..
Один из наших друзей, как и многие поверивший одно время в перемену режима и в патриотическую позицию советской власти, хотел вернуться в Россию – еще задолго до пресловутой «амнистии». Он имел случай говорить с временно находившимся в Зап. Европе советским генералом. Этот генерал, показавший себя хорошим русским человеком, сказал ему: «Не делайте безумия! Если бы открыли границу, то не туда, а оттуда потекли бы в Европу волны людей!»
И мы знаем, что это так! Советскую власть спасло немецкое безумие. Если бы не это безумие, в первую очередь относящееся к политике и во вторую – к стратегии, судьбы России в 1942 году были бы иными! Но именно это сопротивление русского народа после периода поголовной сдачи завоевателям, которых ошибочно считали «освободителями», укрепляет в наших сердцах надежду, что российские народы найдут правильный путь к своему действительному освобождению от угнетения и рабства.
Выполним же и наш долг до конца! Продолжая легальным путем нашу борьбу против советской пропаганды, разъясняя иностранцам разницу между Россией и советским правительством, обратим наше внимание и окажем всемерную помощь нашим новым соратникам. Положение многих из них очень сложное, они нуждаются в нашей помощи и защите, они ищут наших советов и сплошь и рядом (как больно это сказать!) боятся к нам обращаться, зная на примерах, что под личиной русских эмигрантов часто встречаются «искатели черепов», продающие их заграничным агентурам МВД. Понятно, такая же осторожность должна быть и с нашей стороны, ибо эти агентуры не спят…
Эта забота о русских людях, своим появлением среди нас подтвердивших правоту и непоколебимость нашей непримиримой позиции в отношении советского режима, будет нашей первой живой связью с Родиной, которая живет и залечивает свои раны несмотря на советский режим, а часто и вопрки ему. Эту ее жизнь мы должны знать не по удручающе-бездарному советскому радио, не по рабским славословиям «великого и гениального вождя», не по мертвым страницам большевицкой прессы, но по свидетельству людей, еще 2-3 года тому назад дышавшим воздухом родной земли.
В установлении такой связи между «нами» и «ими», между одинаково преданными Отечеству российскими людьми, и заключается сейчас вся сущность нашей «внутренней» эмигрантской «политической деятельности».
«ЧАСОВОЙ»