Штабс-капитан Василий Васильевич Полянский (1890-1955), окончил Петербургский Политехнический институт, ушел добровольцем на Первую Мировую войну и был награжден орденом Св. Георгия. Он участвовал в Гражданской войне на Юге России, галлиполиец. Обосновался в Париже в 1924 г., где работал шофером такси. Активный деятель Общества Галлиполийцев, его генеральный секретарь с 1934 г., В.В. Полянский много публиковался в Белой периодике в довоенные и послевоенные годы. В 1947 г. он был одним из основателей парижской газеты «Русская Мысль», стал ее администратором и членом редакционной коллегии. В.В. Полянский похоронен на русском кладбище в Сент-Женевьев-де Буа.
Настоящий очерк В.В. Полянского был опубликован в октябре 1953 г. в журнале «Общество Галлиполийцев», издаваемом под его редакцией.
После нашего отъезда в Сербию и Болгарию, в Галлиполи остались могилы наших боевых товарищей, тех наших соратников, которые нашли здесь место своего вечного упокоения на берегах Дарданельского пролива.
Вначале чинов 1-го корпуса погребали в разных местах. Одинокие русские могилки вырастали на греческих кладбищах, у старого турецкого кладбища, появились два-три креста в районе расположения частей, и т.д
Быстро, однако, командир корпуса привел в порядок и дело последнего упокоения галлиполийцев. В лагере и в городе были устроены три кладбища: в городе на месте старого армянского кладбища, а в лагере в районах Пехотной и Кавалерийской дивизий. Лагерные кладбища были небольшие: пехотное с 24 могилами, а кавалерийское с 14 надгробными крестами. Городское кладбище, куда попадали, гланвым образом, скончавшиеся в лазарете, к моменту нашего отъезда насчитывало 255 могил.
В мае месяце на этом кладбище состоялась закладка памятника, в основание которого была вложена медная пластинка (в гермегическом свинцовом футляре для предохранения от сырости), с надписью: «Памятник сей заложен 9 мая 1921 года при Главнокомандующем генерале П.Н. Врангеле, командире корпуса генерал-от-инфантерии А.П. Кутепове, по проекту архитекора подпоручика Н. Акатьева. При закладке пристутствовали…».
Немедленно же на месте закладки стал малу по малу вырастать ступенчатый конус строгих архитектурных линий, высотой в 5-6 метров. На самой верхушке его появился простой небольшой крест, благословляющий общее место упокоения. На всех могилах были поставлены железные кресты с надгробными надписями на металлических дощечках. Кладбище обнесли оградой, а около входа выстроили сторожку для сторожа.
В постройке Галлиполийского памятника принимал участие буквально весь корпус. На отданный командиром корпуса приказ откликнулось все русское население: офицеры, солдаты, женщины и дети. Все принесли к месту постройки свою долю строительного материала: одних только камней понадобилось до 20 тысяч. Поистине гигантскую работу произвела команда строителей под руководством архитектора. Каменщиков, гранильщиков и прочих специалистов в составе корпуса не нашлось, инструменты и орудия приходилось изготовлять своими средствами и силами, но все эти трудности были побеждены упорством и непоколебимым решением исполнить свой долг перед умершими соратниками.
Через девять недель после закладки первого камня, памятник был готов и 16 июля 1921 г. состоялось его торжественное открытие и освящение. Почти весь Первый корпус собрался у кладбища, а в ограду, ближе к памятнику, пропускались гости и представители от французов, греков, турок.
Во время богослужения, совершенного отцом Феодором Миляновским, с памятника был снят покров и солнцем освещенные слова лицевой доски надолго врезались в память присутствующих:
«Упокой, Господи души усопших
1-й Корпус Русской Армии своим братьям воинам, за честь родины
нашедшим вечный покой на чужбине в 1920 и 21 г.г. и в 1854-55 г.г.
и памяти своих предков запорожцев, умерших в турецком плену»
Кончился парад, передана генералом Кутеповым грамота мэру города, возложены венки, и кладбище перешло в охрану сторожа турка, поселившегося в сторожке.
А через несколько месяцев в Галлиполи из всего состава корпуса остался только небольшой отряд под командой ген. Мартынова. Исчез лагерь, опустел город и памятник на кладбище напоминал не только об умерших, но и о живых, отправившихся в дальнейшие скитания бездомных борцов за освобождение родины.
Если описание кладбища и памятника представляется только объективным восстановлением фактов, то дальнейшие строки являются не только изложением событий, но и своего рода личным перед галлиполийцами отчетом того, кто пользовался их доверием.
Перед отъездом из Галлиполи было основано Общество Галлиполийцев, в ведении которого оказалась и забота о памятниках. Непосредственно дело это попало в руки Главного правления и генерального секретаря Общества. В течение 10 лет высылались деньги за охрану памятника и поддержание порядка на кладбище. За этот срок исчезли кладбища в долине лагеря и заботы сосредоточились около большого городского кладбища. К концу десятилетия от сторожа были получены тревожные вести о том, что в основании памятника появились трещины, угрожающие целости сооружения, что сторожка нуждается в серьезном ремонте, и что кресты и ограда требуют основательных исправлений.
По инициативе Правления и секретаря (генеральным секретарем был тогда кап. Орехов) среди галлиполийцев был произведен сбор, давший достаточную для ремонта сумму.
Начиная с 1932 года, мне, как вновь избранному генеральному секретарю Общества, пришлось принять ближайшее участие в делах по охране памятника. Мы попросили сторожа прислать смету на все требующиеся исправления и в то же время вступили в переписку с обществом «Монолит» в Болгарии, предлагая ему отправить своего представителя в Галлиполи для того, чтобы ознакомиться на месте с положением дела.
Однако, 2 августа 1932 года, нами было получено письмо от сторожа следующего содержания (в переводе с французского):
«Генеральному Секретарю Общества в Париже.
Я получил Ваше любезное письмо с вложением 1 000 франков (это была сумма, состовляющая половину годового жалования сторожа – В.П.) и немедленно произвел все исправления на кладбище. Вот, что сделано:
1) памятник полностью исправлен,
2) ограда восстановлена, поврежденные ее столбы заменены новыми,
3) основание памятника исправлено при помощи железобетона,
4) кресты исправлены, но дощечки на них испорчены ржавчиной.
Словом, кладбище приведено в такое состояние, что долго не будет нуждаться в починке; даже сторожка отремонтирована».
Далее сторож сообщал, что он выслал три фотографических снимка с кладбища и памятника после ремонта. Расходы по исправлению он просил ему возместить.
Чтобы иметь бесспорную уверенность в произведенном ремонте, мы обратились к мэру Галлиполи с просьбой подтвердить сообщения сторожа, и в ответ получили официальное извещение городского архитектора о выполненных работах. Кроме того сторож, по нашей просьбе, прислал негативы снимков и нами были размножены фотоснимки с кладбища и памятника.
Несколько лет прошло спокойно: мы посылали сторожу ежегодно плату за охрану кладбища, он нам раз в год присылал отчет о состоянии кладбища. В 1936 году до нас дошли тревожные слухи, что турецким правительством начаты работы по военному укреплению Дарданельского пролива и, озабоченные судьбой памятника, мы отправили (за подписями ген. Витковского, ген. Фока и моей) председателю Совета министров Турепцкой республики письмо, в котором, изложив историю кладбища и памятника, писали:
«Зная о намерениях правительства Турции принять шаги к укрепелению берегов Дарданельского пролива, мы испытываем некоторое беспокойство по поводу нашего кладбища, находящегося в непосредственной близости от пролива, а посему осмеливаемся просить Вас, господин Председатель, оставить в сохранности наше кладбище и позволить нам и впредь заботиться о могилах наших близких, телам которых судьба назначила покоиться в земле доблестной Турции, всегда оберегающей культ почтения усопших, что прекрасно выразил в своей речи во время освящения памятника на кладбище муфтий гор. Галлиполи, сказавший: «Для мусульман всякая гробница священна, но гробница воина, сражавшегося за свое отечество, особенно священна, какой бы веры не был этот воин».
Не получив на это обращение ответа, мы все же в 1936 году имели письмо от сторожа, в котором он торопил нас с присылкой денег и сообщал, что кладбище находится в хорошем состоянии (письмо это, как все прочие, написано было кем-то, по его просьбе, по-французски).
В 1937 писем от сторожа уже не поступало и, встревоженные этим обстоятельством, мы в 1938 году запросили в начале мэра города, а затем, не получая от него ответа, обратились к турецкому посланнику в Париже с просьбой помочь нам восстановить связь со сторожем и мэром, в целях дальнейшей охраны памятника. 8 декабря 1938 года мы получили извещение от посланника, что наша просьба передана в Анкару, а в конце мая месяца 1939 года турецкий посланник написал нам уже и по существу дела. Письмо его вызвало у нас, однако, большие недоумения. Он писал, что самостоятельного кладбища у русских в Галлиполи не было и русских хоронили на армянском кладбище, «что вследствие занятия этого района турецкой армией и бегства армян, охрана этого общественного места была поручена русскими Измаилу Оглы Исану. Последний, не получая в течение некоторого времени вознаграждения, оставил свой пост и поэтому мунипалицет города принял на себя расходы по охране и содержанию в порядке кладбища».
Общая политическая обстановка сложилась в это время так, что предпринимать новые шаги по выяснению вопроса оказалось невозможным: началась война и не оставалось даже надежд получить какие-либо данные о памятнике.
Года три тому назад в «Часовом» появилась заметка о том, что памятник якобы был срыт во время войны, так как там происходили фортификационные работы.
В прошлом (1952) году мы обратились к лично нам известному лицу, участнику гражданской войны, проживающему в Константинополе, с просьбой навести в соответствующем министертсве справки о судьбе кладбища и памятника. Там ему посоветовали послать вопрос непосредственно уездному начальнику Галлиполийского района. В декабре 1952 года от Зеки Осаклы (уездного начальника) было получено следующее письмо (перевод с турецкого): «В ответ на Ваше письмо от 8 поября 1952 г. Имеем Вам сообщить, что памятник, сооруженный армией белых русских вблизи фонтана Алаетедин в память русских, умерших в Галлиполи в 1920 году, оставшись без охраны и ремонта в течение долгих лет, был разрушен землетресениями 1939 и 1940 годов и теперь там заброшенный участок земли».
Трагические обстоятельства привели к тому, что памятник, сооруженный «на вечную память» о наших соратниках, просуществовал только 18 лет.
Галлиполийцам предстоит решить вопрос – примут-ли они на себя моральные и материальные обязательства восстановить на месте бывшего памятника новый памятник или крест.
В.В. Полянский