А. Карташев. «Знамя Р.О.В. Союза – Знамя государственное, надпартийное. Речь, произнесенная на юбилейном собрании Р.О.В.С. в Париже.» // Часовой № 263, май 1947. С. 6-7. Статья подверглась легкому редактированию.
Антон Владимирович Карташев (1875-1960), сын члена земской управы, родился в Верхне-Кыштымском заводе, окончил Пермскую духовную семинарию и Санкт-Петербургскую духовную академию (1899). В 1900-1905 доцент Духовной академии на кафедре истории русской церкви. В 1906-1918 – профессор истории религии и Церкви на Бестужевских курсах. Председатель Религиозно-философского общества (1909-1917). После Февральской революции вступил в кадетскую партию, член ее центрального комитета. В июле 1917 – последний обер-прокурор Святейшего синода, затем министр вероисповеданий Временного правительства. Арестован после Октябрьского перворота. Освобожден в феврале 1918. С июля 1918 – член Поместного собора РПЦ. В январе 1919 выехал из России. С 1920 А.В. Карташев жил во Франции. Активно поддерживал ген. Врангеля в 1920-1921. Посетил Галлиполи. Участвовал в создании РСХД и издетельства ИМКА-Пресс. Выдающийся церковный деятель в юрисдикции митрополита Евлогия. Участник основания Св.-Сергиевского богословского института и профессор в нем с 1925 по 1960. Автор капитальных трудов по истории Церкви. Видный общественный деятель эмиграции, близкий к Белому движению. Поборник «воссоздания Святой Руси».
В своей речи А.В. Карташев показывает, что русские белые армии и их преемник РОВС – законные носители идеи национального возрождения будущей России в своем качестве организмов, объединяющих истинных патриотов самых разлиных политических убеждений, правых и левых, монархистов и республиканцев. Николай Росс
Штатский человек, я охотно принял почетное для меня предложение – взять слово на юбилейном собрании Русского обще-воинского союза. Почему такая нескромность с моей стороны? Позвольте мотивировать это моим пониманием государственной национальной и политической природы Русского обще-воинского союза.
По внешним признакам это – профессиональный союз военных, бывших некогда форменной армией. Теперь это уже не армия и еще не армия, а только воинская корпорация. Но такое формальное определение не исчерпывает сути дела. Членов О.В. Союза объединяют не одни профессиональные интересы. У них за спиной великое, незабываемое, трагическое государственное прошлое – вооруженной борьбы не столько за материальное, сколько за духовное достояние Отечества, за честь и достоинство 1000-летнего, светлого, священного облика России. В настоящем у них призрачная, неуютная, странническая, бобыльская, искалеченная жизнь. Скитание по чужим дворам, в чужих ролях. Но с непрестанной, неизбывной, всепронизающей, неусыпающей жгучей тоской, «ночью и днем все об одном»: о чаемом, грядущем воскресении подлинной, национальной России.
Эта благороднейшая сердцевина Союза преображает его изнутри. Вместо простой, утилитарной корпорации – пред нами некий романтический орден, некий идейный организм с одухотоворяющей его живой, коллективнй душой. Она зародилась еще на орошенных кровью полях родной земли, развилась и сформировалась в лагерях Галлиполи, Лемноса, Чаталджи, в рудниках Перника, в гостеприимной Югославии и по всему земному шару за долгие горемычные десятилетия эмигрантских скитаний. Эта душа не надумана кабинетными идеологами, не предписана параграфами устава Союза. Она сложилась в живом историческом опыте. Ее также нельзя подменить другой, как нельзя переделать историю, вернуть назад протекшее прошлое. Остается принять создавшийся факт, безболезненно взглянуть ему в глаза, т.е. расшифровать идейную душу О.В. Союза, найти для ее определения формулу. Вот за эту задачу разрешите взяться пред вами штатскому человеку.
Позвольте мне опереться в моих рассуждениях на слова военного авторитета ген. Врангеля. Почтив меня, как председателя Русского национального комитета, за мой визит в 1921 г. в Галлиполи, своего рода рескриптом на право ношения галлиполийского кольца и затем, в 1923 г., прислав мне два альбома фотографий, иллюстрирующих эпопею обреченной на умирание белой русской армии на Балканах, в сопроводительном письме ген. Врангель писал:
«Как видите, мы живем, хотя приходится трудно. Меня, однако, не покидает вера, что мы доживем до лучшего времени. Я более, чем когда-либо, убежден в необходимости того, что делаю. В Армии заложена душа национальной России, в беженстве растасканная по партиям. Армия является пока ответственной хранительницей этой идеи в ее чистоте, цельности и действенности. Вот почему на Армии лежит долг себя во что бы то ни стало сохранить. Впрочем, Вы это так же хорошо знаете, как и я и неоднократно высказывали приблизительно то же самое в более выпуклой и яркой форме». (30/Х 1923 г. № к/2612. Срем. Карловци).
«В армии заложена душа национальной России» – вот центральная мысль и фраза всей цитаты. «Какой метафизический туман! Какие иллюзии!» – воскликнут ехидные, умники, якобы трезвые люди, позитивисты. «Какая азбучно-бесспорная, суворовски-простая и глубокая истина!» – возразим мы. Оставим в стороне, с сожалением и презрением, неспособных смотреть в корень вещей, для которых вообще «нету души, а одна только плоть!» Для нас дух есть высшая реальность, и все человеческие сообщества имеют свои коллективные души… Носителями и выразителями души наций являются как многогранное сложное целое, именуемое народом, страной, государством, культурой, так и отдельные установления, в качестве частей и органов целого. Какое может быть сомнение в том, что самым генеральным носителем души нации служит государство, а самым характерным органом государства служит армия? Вот почему, когда мы в процессе борьбы потеряли и территорию и население, из оставшихся с нами теней и обломков государственности самым существенным оказалась армия.
Но смертельная коса истории безжалостна. Она скосила и эту форму государственности. В следующем 1924 году ген. Врангель перелицевал армию в Обще-воинский союз. Исчезла по дипломатической необходимости форма, видоизменилась плоть, но сохранилось духовное ядро, духовная сущность коллектива. Союз, прямой наследник и преемник армии, наследовал и ее задачу: хранение национальной души России. Слабее, разреженнее стал сосуд и орган хранения, но суть, правда и великие задачи остались прежние. Знамя, реющее над армией, сдано на хранение в музей, выцветает, пылится, ветшает, но остается той же священной хоруговью, к тому же зовущей, что и прежде.
К чему же именно в частности? Попытаемся уточнить. Знамя – национальное, значит не партийное, а истинно государственное, все охватывающее, всероссийское. Это не претензия, не захват, это то, что спаяно не словами, а кровью в подвиге белых армий. Увы, не все подошли под него. Есть не следовавшие за белыми генералами и справа и слева. Есть и военные не вошедшие в О.В. Союз. Этим они сами сузили символику своих частных знамен до значения знамен партийных. Исторически этого поправить уже нельзя. История назад не возвращается. Общенациональное, надпартийное, всероссийское, всех зовущее и всех справа и слева вмещающее знамя создано и освящено жертвенным подвигом белой борьбы.
Белая борьба была горнилом государственной совести и морали. В ней произошел естественный отбор общенациональной годности и способности к надпартийной государственной спайке. Тут слились в святой ревности о чести России и ненависти к ее осквернителям и правые и левые, но искренние патриоты, монархисты в большинстве и республикацы в меньшинстве, и новоявленные республиканцы среди генералов, как Корнилов, и яркие монархисты как Кутепов, Юденич, Дитерихс и многие другие. Этой новой пестроте на верхах армии соответствовали и широкие секторы в низах белых армий. Психологически последние представляли уже новую, жизненно, подлинно демократическую Россию, допускавшую и возможность республики и монархизм, понимавшийся в духе конституционно-демократическом. Говоря условно-техническим языком, период белой борьбы прожит в политичесском разрезе под знаменем непредешенчества, при всем преобладании традиционно-монархических настроений. Да и как было не стать даже вновь монархистом после екатеринбургской трагедии? Кровь и мученичество это – непреодолимая сила. Их не удастся никому развенчать и обесценить. Перед ними виновны не только люди но, сказали бы древние, и сами боги. Совести человеческой не угасят и не победят никакие всесильные диктаторы. Дьявольски и гнусно добитая в Ектеринбурге монархия тем самым искуплена от ее грехов, возвеличина и канонизирована в совести русских. А пришедшая в отвратной и адской форме большевицкая республика только убила прежнюю романтику русского республиканизма. Да, «кровь это жидкость особого рода». И то, что полито ею, приобретает качества, не поддающиеся перетолкованиям и лукавой переоценке. А потому – повторяю – не поддается переоценке и политический смысл воздвигнутого историей над фасадом О.В. Союза его унаследованного от белых армий знамени.
Это знамя не партийное, а общенациональное и непредрешенческое. Всей России, всем антибольшевицким партиям найдется под ним место. Похитить его в пользу одной партии было бы безуспешной попыткой исторической и политической подделки. А учинить загробную дуэль между республиканцем Корниловым и монархистом Кутеповым было бы величайшей государственной ересью, печальным государственным недомыслием. Тут уместно вспомнить слова Христовы о браке: «еже убо Бог сочета, человек да не разлучает». Разделить эти две символические фигуры значит разорвать священное знамя О.В. Союза. А оно не выдумано никакой кружковщиной. Оно поднялось до уровня государственного. Оно освящено всероссийской кровью и принадлежит всей России. Ни одна партия в отдельности, как партия, этой чести не удостоена историей. И эту честь и моральную привилегию О.В. Союз, даст Бог, сбережет до конца.